«Пусть Надежда Константиновна уймется, а то Партия найдет другую вдову товарищу Ленину», - так велел передать Сталин Крупской, если верить кремлевскому анекдоту, когда та стала его осторожно критиковать. Так и с Освенцимом. Россия не унялась, и Партия (ее место занимает на Западе единая машина пропаганды и формирования общественного мнения) назначила евреям другого спасителя - украинских бандеровцев и их преемника, киевский режим.
Тут спор не между русскими и украинцами. Советские украинцы, доблестно воевавшие плечом к плечу с русскими в рядах Красной Армии, освобождавшие Киев, Варшаву и тот же Освенцим, оказались не в чести в сегодняшнем Киеве, где и парад Победы отменен, и знамя Победы выброшено на свалку. Там чествуют бандеровцев и эсэсовцев «Галичины», там запрещена оппозиция, коммунисты в подполье, а памятники Ленина свергнуты – как будто немецкая оккупация продолжается. Хотя для нынешних властей Киева этой оккупации вроде и не было. «СССР вторгся в Украину и Германию», - сказал киевский премьер-министр, выступая в Берлине.
Москва сохранила знамя и дух Победы, и на Москву смотрят с надеждой миллионы украинских патриотов, наследники победителей 1945 года в Киеве, Львове, Харькове и героическом Донецке. А в России есть «пятая колонна» - многие тысячи наследников власовцев, которые желают победы киевскому режиму и его американским хозяевам. Вот где проходит демаркационная линия.
Скандал вокруг Освенцима не на пустом месте вырос. После Второй Мировой войны слова «холокост» не было – оно появилось в 1965 году. И понятие особой еврейской трагедии не было широко известным. Черчилль в своих многотомных мемуарах его не упоминает, не упоминают и другие военачальники и политические деятели.
Во время войны тему страдания евреев озвучила советская Россия – как из сострадания, так и из практических соображений. Москва оправданно опасалась сепаратного сговора Вашингтона и Берлина (помните «Семнадцать мгновений весны»?) и старалась использовать связи с американскими евреями, …